22 июня - день памяти и скорби Опции

[Kolets]

Не танцуйте сегодня, не пойте.
В предвечерний задумчивый час
Молчаливо у окон постойте,
Вспомяните погибших за нас.

Там, в толпе, средь любимых, влюблённых,
Средь весёлых и крепких ребят,
Чьи-то тени в пилотках зелёных
На окраины молча спешат.

Им нельзя задержаться, остаться –
Их берёт этот день навсегда,
На путях сортировочных станций
Им разлуку трубят поезда.

Окликать их и звать их – напрасно,
Не промолвят ни слова в ответ,
Но с улыбкою грустной и ясной
Поглядите им пристально вслед.

Автор: В. Шефнер
(с)

Помянем наших великих предков! Сохраним память об их бессмертном подвиге для будущих поколений!

[Nash77]

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ.
Свеча у Окна. я помню.

[амр388]

#ТакНачиналасьВойна

Воспоминания командующего 86-й стрелковой дивизией 5-го стрелкового корпуса 10-й Армии Белорусского особого военного округа (Западного фронта) Зашибалова Михаила Арсентьевича

«В час ночи 22 июня 1941 года Командиром корпуса был вызван к телефону и получил нижеследующие указания - штаб дивизии, штабы полков поднять по тревоге и собрать их по месту расположения. Стрелковые полки по боевой тревоге не поднимать, для чего ждать его приказа.

Начальнику штаба дивизии приказал связаться с пограничными комендатурами и заставами и установить, что делают немецко-фашистские войска и что делают наши пограничные комендатуры и заставы на Государственной границе СССР.

В 2.00 начальник штаба дивизии доложил сведения, полученные от Начальника Нурской пограничной заставы, что немецко-фашистские войска подходят к реке Западный Буг и подвозят переправочные средства. После доклада начальника штаба дивизии в 2 часа 10 минут 22 июня 1941 года приказал подать сигнал "Буря" и поднять стрелковые полки по тревоге и выступить форсированным маршем для занятия участков и районов обороны.

В 2.40 22 июня получил приказ вскрыть пакет Командира корпуса, хранящийся в моем сейфе, из которого мне стало известно - поднять дивизию по боевой тревоге и действовать согласно принятому мной решению и приказу по дивизии, что мною было сделано по своей инициативе на час раньше.»

Воспоминания Михаила Зашибалова — командира 86-й стрелковой дивизии 5-го стрелкового корпуса 10-й Армии Белорусского особого военного округа

#ТакНачиналасьВойна


















Вечная память!
______________________________________________________________________________________________________________________________________

1941. Бресткий ад.

В 1942 году советское командование ознакомилось с захваченными документами командира 45-й пехотной дивизии вермахта (45 I.D.) Фрица Шлипера и с удивлением узнало о долгой обороне Брестской крепости, по сути брошенной год назад на произвол судьбы Красной Армией. Более того, эпизод первых дней войны, который в Советском Союзе долго не афишировался и расценивался, как следствие должностного преступления военных, немцы считали героическим. И даже подвигом советских защитников крепости, сумевших расстроить планы атакующего вермахта. Прошли десятилетия, и теперь любой интересующийся получил возможность посмотреть на те давние события с немецкой стороны. Благодаря историку Ростиславу Алиеву, исследователю брестской эпопеи, сумевшему поработать в военных архивах ФРГ и встретиться с бывшими солдатами 45-й дивизии, автору основательного труда "Штурм Брестской крепости".
Штурм был поручен землякам-австрийцам самого Гитлера. Командование 45 I.D. организовало на западном берегу Буга разведку местности, самой крепости и железнодорожного, так называемого Тереспольского моста в нескольких десятках метров севернее цитадели. Для чего наблюдали за советской стороной со специально возведенной близ городка Тересполь вышки высотой 29 метров и из многочисленных тайных секретов. Австрийцев удивило непрекращающееся, круглосуточное, с полной иллюминацией ночью строительство советскими военными объектов, дорог, а также высоких заборов, явно призванных скрыть характер сооружений. Напряженность советской стороны росла по мере приближения дня немецкой атаки. Как вспоминает один из ветеранов дивизии, "чем ближе становилось 22 июня, тем все более нервным становился русский... Уже с раннего утра высоко над Бугом висели русские истребители... Однажды один из них сбросил листовки следующего содержания: "Что вам здесь надо?".
По принципу "узнай чужое, но скрывай свое" австрийцы маскировали приготовления к атаке на Брест, призывая солдат учиться этому искусству у русских. Запрещались любые учения, даже пехотных подразделений, ближе трех километров от границы. Для отработки броска через Буг на резиновых лодках и штурма укреплений советской цитадели нашли подходящее сооружение в одном из фортов Варшавы. Гестапо и полевая жандармерия тщательно выявляли в приграничных зонах советских агентов из числа местных "евреев и польской интеллигенции". Особо следили за поездами, направлявшимися из Германии в Россию: на бортах вагонов появлялись технические надписи мелом, адресованные на самом деле советским спецслужбам. Нападавшим позарез нужен железнодорожный мост через Буг у самой крепости. Немцы опасались, что он заминирован. Поэтому сразу же по прибытии одного из штурмовых полков в исходный район немецких пограничников у переправы сменяют солдаты-австрийцы. Больше того, один из разведчиков, сапер Беме, прошел срочный курс вождения паровоза. 7 июня он в промасленной спецовке машиниста притормозил поезд по пути к Бресту над подозрительной мостовой опорой, пытаясь разглядеть признаки минирования. Как точно установили несколько позднее, взрывчатку на мосту все же заложили. Поэтому командование дивизии приняло решение: в первые же минуты войны штурмовая группа, те самые "пограничники", огнем уничтожает непосредственную охрану моста, как можно стремительнее, на велосипедах, перелетает по деревянному настилу на восточный берег, подавляет прикрывающий переправу советский дзот.
Стремительность, быстрота - эти два слова, пожалуй, чаще других встречаются в немецких документах, посвященных штурму Брестской крепости. И относятся они прежде всего к подразделениям 45 I.D. С немецким педантизмом рассчитывали австрийцы потребные силы, подбирали тяжелое вооружение, скрытно подвозили его и боеприпасы, по минутам планировали продвижение войск. Командование 45 I.D. и армии возлагало большие надежды на два бронепоезда, приданные штурмовой дивизии. Им, по замыслу, предстояло пройти по сохраненному мосту на восточный берег, рвануть через Брест в глубь района боевых действий и поддержать огнем и танковым десантом наступающие войска. К огорчению командования, бронепоезда, ранее оснащенные французскими орудиями, оказались разоружены. Чем ближе становился день 22 июня, тем меньше оставалось шансов их доставить и смонтировать. Незадолго до вторжения от бронепоездов пришлось отказаться.
...Вечером 21 июня солдатам зачитали приказ фюрера о наступлении на Восток. А в расположении 45 I.D. уже появились корреспонденты основных журналов вермахта Die Wehrmacht и Signal, а также операторы кинохроники Deutsche Wochenschau. Пожалуй, наиболее точно общий настрой нападающих передал в своих послевоенных воспоминаниях командующий армейской группой Гейнц Гудериан, прибывший в стоящие наизготовку войска за пять минут до атаки. "К этому моменту подробное изучение поведения русских говорило о том, что им о наших намерениях ничего не известно, - писал он. - Плац Брестской крепости был у нас как на ладони, и мы видели, как они весь день маршируют повзводно под музыку военного оркестра. Ключевые позиции на том берегу Буга оставались незанятыми. Признаков строительства дополнительных укреплений за последние несколько недель мы тоже не видели. Наша атака явно должна была застать их врасплох, и было неясно, нужна ли на самом деле запланированная часовая артподготовка. В конце концов я решил не отменять ее, чтобы какие-нибудь неожиданности со стороны русских не причинили нам ненужных потерь". Гудериан, "быстрый Гейнц", как его прозвали в войсках, не знал тогда, за пять минут до атаки, что "неожиданности со стороны русских" последуют незамедлительно - уже в первый день войны.
Как известно, сопротивление разрозненных защитников Брестской крепости продолжалось до конца августа 1941 года. Только к этому времени среди дымящихся руин цитадели прекратились выстрелы, а осаждающие ее войска полностью зачистили территорию, находившуюся уже в глубоком тылу. Рукопашные схватки, завязывавшиеся во время этого штурма, носили крайне ожесточенный характер. Окруженные красноармейцы, понимая, что их ждет, отбивались даже ножами. Бок о бок с солдатами, оборонявшими казематы крепости, находились женщины и дети.
Попытка взять измором защитников крепости превратилась в муку и для самих штурмовавших. Командир взвода противотанковых орудий своими глазами видел, как: " ...саперы штурмовой группы забрались на крышу здания как раз напротив нас. У них на длинных шестах были заряды взрывчатки, они совали их в окна верхнего этажа - подавляли пулеметные гнезда врага. Но почти безрезультатно - русские не сдавались. Большинство их засело в крепких подвалах, и огонь нашей артиллерии не причинял им вреда. Смотришь, взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь". Эти краткие минуты затишья защитников крепости солдаты Вермахта старались использовать и прорваться в казематы. Один из офицеров Вермахта вспоминает: "Мы, ворвавшись туда, заваливали все выходы тем, что под руку попадет: камнем, кусками решеток, ящиками, чтобы лишить русских возможности выбраться".
Здание Дома офицеров, словно заноза, мешало операциям по зачистке Северного острова. Части Вермахта постоянно попадали под продольный огонь Красной Армии. 81-й штурмовой саперный батальон Вермахта получил задачу уничтожить здание. Но это у них не получилось. Условия в обороняемых бойцами Красной Армии объектах становились невыносимы. Георгий Карбук описывает мучения, которые выпали на долю оборонявшихся красноармейцев. "Самое тяжелое - это нехватка воды, - поясняет он. - Вода требовалась для охлаждения пулеметов "максим", иначе стволы перегревались, и пулемет заклинивало. И тут же рядом с пулеметами лежали раненые, изнемогавшие от жажды. Приходилось выбирать, что важнее. Сохранять оружие в боеспособном состоянии или спасать людей. А вокруг лежали раненые, многие при смерти, они метались, бредили, просили воды. Целые семьи были там! С детьми! Сколько людей мучилось от жажды! А рядом, всего в двух шагах, две реки!".
Генералы Вермахта считали, что пока их успехи более чем иллюзорны. "Только сейчас после тяжелых боев пала брестская цитадель", - записал командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал фон Бок в свой дневник 25 июня 1941 года. Но уже на следующий день мощнейший взрыв потряс массивное здание, где размещалась школа младших командиров. 81-му штурмовому саперному батальону Вермахта удалось взорвать метровые кирпичные стены. Наружу вывели группу оглушенных пленных - 450 человек. Последним препятствием оставался Восточный форт. Все подходы к Восточному форту перекрывались прицельным огнем тяжелых пулеметов. Солдаты 45-й пехотной дивизии Вермахта рассказывали, что "единственным выходом было вынудить русских сдаться, взяв их измором - голодом, и в первую очередь жаждой. Все остальные средства хоть как-то ускорить этот процесс, включая ураганный огонь тяжелых минометов, атаки танков, призывы по громкоговорителю, листовки, - все оказались безрезультатными". Нехватка воды превратилась для защитников крепости в тяжелейшее испытание.
Немцы не гнушались никакими средствами, чтобы сломить волю оборонявшихся. Георгий Карбук вспоминает: "Немцы установили мощные прожекторы на другом берегу, которыми всю ночь освещали наш берег. От этого света никуда нельзя было скрыться, они обшаривали каждый кустик. Стоило кому-нибудь из нас попытаться пробраться к реке, как его тут же замечали. Там, на берегу, многие погибли". Осада длилась вот уже шестой день. Один советский перебежчик признался, что силы обороны, центром которой являлся Восточный форт, насчитывали 20 офицеров и 370 солдат и сержантов из 393-го зенитного батальона 42-й стрелковой дивизии Красной Армии. Они имели в своем распоряжении счетверенный зенитный пулемет, 10 легких пулеметов, 10 автоматов, 1000 ручных гранат и много других боеприпасов и продовольствия. Так что, скорее всего, сдаваться они не собираются. "Воды там мало, но ее добывают, прорывая скважины в земле". В форте также находятся женщины и дети. "Штаб обороны возглавляют майор и комиссар". Несмотря на большое количество пленных, захваченных за сутки до этого, немцы по-прежнему несли ужасающие потери. А с ними пришло и горькое разочарование, в свою очередь, порождавшее чувство бессмысленности дальнейших попыток овладеть цитаделью.
Попытки подавить огневые точки защитников крепости продолжались, но по-прежнему не давали результатов. Немецких солдат выводили из себя снайперы, "непрерывно стрелявшие отовсюду - из самых, казалось, неподходящих мест: из-за мусорных контейнеров и куч мусора". Естественно, их уничтожали, но "стрельба из Восточного форта продолжалась с новой силой". Григорий Макаров, красноармеец, вспоминает атаку "немецких химических войск" 27 июня. Они использовали слезоточивый газ. По словам Макарова, у защитников было достаточно противогазов: "Они были велики для детей. Но мы натягивали их им на голову, а снизу подвязывали чем-нибудь, и газ не проникал под маску. Только у одной женщины был мальчик, ему было полтора года. Тут уж мы ничего не могли сделать, он так и задохнулся". Подобные трагедии приводили к тому, что сопротивление красноармейцев только усиливалось.
Против упрямых защитников крепости применялись и другие меры. Гельмут Беттхер, боец штурмового саперного подразделения, воевал в огнеметном взводе. Когда его назначили в Брест в огнеметный взвод, это не обрадовало его. "Жутко себе представить такую службу, но хочу сказать, что огнеметчиков в плен не брали. Их на месте пристреливали". "Струя пламени достигала 30 метров в длину, температура - 4000 градусов. Стоило подобраться к траншее и провести по ней струей огня, как там уже спасения ни для кого не было - безопасных закоулков не оставалось. Большинство гибло на месте, некоторым везло - им только выжигало глаза. А, вообще, это, конечно, был кошмар", - признается Беттхер. До сих пор на стенах цитадели Брестской крепости видны странные темноватые пятна - оплавленный кирпич, напоминающий вулканическую лаву.
Солнце нещадно палит. Большая часть цитадели, включая Северный остров, уже захвачена противником, но Восточный форт держится. Повсюду раздувшиеся на жаре трупы солдат Красной Армии, их скидывают в траншеи и воронки и кое-как забрасывают землей и битым кирпичом. Смрад меньше не становится. В прибрежных камышах на воде раскачиваются другие трупы - немцев. Обстрел стен Восточного форта продолжился, но по-прежнему без видимых результатов. Вперед выдвинули 88-е зенитное орудие и открыли огонь прямой наводкой. Но и это не помогло, - сдаваться никто не собирался. Пытаясь переломить ситуацию, генерал-майор Шлипер, командир 45-й дивизии Вермахта, запросил помощь у Люфтваффе с ближайшего аэродрома Малашевичи. Как только договоренность была достигнута, немецким солдатам отдали приказ немедленно очистить территорию крепости и отойти на безопасное расстояние. Низкая облачность несколько отодвинула время начала воздушной операции Люфтваффе. Солдаты Вермахта вновь сомкнули кольцо окружения, чтобы не позволить защитникам выйти. Целую ночь стены крепости освещали прожекторы. Любая попытка немецких солдат хоть на несколько метров приблизиться к форту вызывала ураганный автоматный и пулеметный огонь. Из окруженного форта беспрестанно тянулись огненные строчки трассирующих пуль...


тут

ТакНачиналасьВойна

Сообщение отредактировал амр388 - 22.6.2017, 13:00

[dr_slam]

Это повелось ещё при Горби:
Выхватив из правды только часть,
Этот День днём памяти и скорби
Нарекла жирующая власть.

Да, вестимо, скорбь и память вместе,
Но не тем в тот День страна жила.
Смертный грех сказать о павших в Бресте,
Что печаль на подвиг их вела.

И ведь стало ясно очень скоро
Всем, кому задуматься не лень:
Изумившим немцев Днём Отпора
Стал залитый кровью этот день.

День такой неведом для Европы.
Он Советский, как и красный флаг,
Коим мы, «послушные холопы»,
В должный час украсили рейхстаг.

Сержант Владимир Бушин 3-й Белорусский фронт

http://pyhalov.livejournal.com/503728.html

Президент на вчерашних мероприятиях